- Баграт Гегамович, почему вы решили стать врачом?
- У меня в семье и вообще в роду никогда не было врачей. Но так получилось, что у нас был сосед – очень уважаемый профессор, который с детства мне говорил: «Ты будешь моим помощником». Это почему-то сильно зафиксировалось в памяти и отложило отпечаток на мое мировосприятие. Получается, что это не пришло ко мне от родителей, дедушек или бабушек. Просто случайное стечение обстоятельств, которое и предопределило всю мою дальнейшую жизнь.
- Почему вы выбрали именно кардиологическое направление в медицине?
- Кардиология меня всегда интересовала. Не непосредственно кардиохирургия, а именно кардиология. В 1974 году я окончил Ереванский государственный медицинский институт, в 1975-м переехал в Москву, пришел в Институт сердечно-сосудистой хирургии им. А.Н. Бакулева к академику В.И. Бураковскому, который предложил мне заниматься диагностикой. Начинал я со старшего лаборанта, а в 1992 году уже был руководителем отделения. В Институте сердечно-сосудистой хирургии я проработал в общей сложности целых 42 года, так что до перехода в НМИЦ хирургии им. А.В. Вишневского в моей трудовой книжке была всего одна запись.
- Почему решили выбрать именно эндоваскулярное направление?
- Поскольку изначально меня интересовала кардиология, я пришел именно в кардиологию. Но в дальнейшем в какой-то момент мне это стало неинтересным – я начал понимать, что наши диагностические методы уходят в прошлое. Мы занимались только катетеризацией, делали коронарографию – больше ничего. А в то же время появились новые методы эхокардиографии и многое другое – было очевидно, что инвазивная диагностика отмирает. Так оно и получилось. В 80-е годы стала бурно развиваться эндоваскулярная хирургия, появились первые технологии оказания эндоваскулярной хирургической помощи: коронарная баллонная ангиопластика, периферическая ангиопластика. Были разработаны менее инвазивные технологии, которые позволяют лечить больных более эффективно и менее травматично. Сегодня 85% коронарных проблем уже не требуют шунтирования, а решаются стентированием. Эндоваскулярными стали 80% операций, связанных с сосудистой патологией, 50% - с врожденными пороками сердца, 70% - с заменой клапанов аорты.
Все это касается не только кардиологии и кардиохирургии, но и любого другого направления: лапароскопические, эндоскопические операции – по всем направлениям медицины минимизируется травма для пациента.
- Вы проводили операции, которые до вас никто никогда не делал. Расскажите о них поподробнее.
- На самом деле таких операций очень много. Практически все технологии, связанные с врожденными пороками сердца, на 90% впервые осуществил я. Это закрытие всех дефектов перегородок сердца, закрытие дефекта аортолегочной перегородки окклюдером Амплатца, закрытие посттравматической фистулы между аортой и правым желудочком у больного после радикальной коррекции тетрады Фалло. Я сделал первое стентирование ствола левой коронарной артерии, первое стентирование сонной артерии в стране. Сейчас это все уже описано. Я могу продолжать еще долго, но это специализированные операции, которые были не только впервые выполнены мной, но и внедрены в практику в стране. За все эти годы было потрачено много сил и энергии, чтобы обучить специалистов для перехода на эти новые операции.
- У вас на сегодняшний день много учеников, продолжателей этого направления?
- Да, конечно. Например, 50 человек под моим началом защитили кандидатские, 9 – докторские диссертации. Естественно, мы старалась максимально обучать всех врачей новейшим технологиям и методам их выполнения.
Они все работают, возглавляют различные службы и по Москве, и по стране в целом. Сюда, в Центр Вишневского, я перешел со своей небольшой командой. Сейчас растут наши аспиранты, будем оставлять их в штате.
- Вы долгое время работали с детьми, в том числе новорожденными. Что вам дал этот опыт? С детьми сложнее работать?
- Я думаю, что с детьми работать сложнее. Это определенная специфика, которую трудно передать. Особенно это касается новорожденных детей с критическими дефектами, которые находятся на грани смерти. Такие случаи требуют очень быстрых операций. И здесь нужна целая команда, потому что даже будучи первоклассным хирургом, один ты не справишься с этой проблемой: нужны хороший анестезиолог, реаниматолог – твоя собственная бригада.
Я помню пациента, которого через полтора часа после рождения мы взяли прямо из роддома – он просто умирал. И мы делали очень много таких операций детям. Именно за эти внедрения мы с коллегами получили премию Правительства Российской Федерации в области науки и техники в 2015 году – за эндоваскулярную операцию у новорожденных детей с пороками сердца. Это была очень большая работа, которую мы выполнили.
- Наверное, это уникально тонкие технологии?
- Да, очень тонкие технологии, это на самом деле так. Это тяжело, это нелегко. Кроме того, с детьми психологически трудно работать, это особая сфера. Но мы многое сделали. Мы проводили в год 1000-1200 эндоваскулярных операций у детей. При условии, что вся страна делала в общем 5000, из которых 1200 – только мы. Мы имели колоссальный опыт – 20 с лишним процентов операций выполняли именно мы с коллегами.
- Какие ощущения бывают у вас во время таких важных операций, какие мысли приходят?
- В первую очередь, конечно, думаешь об ответственности, - она не зависит от того, маленький пациент или возрастной находится на операционном столе. Тем не менее, к детям есть особое отношение. Это дети, которые родились желанными и которые должны быть любимыми, но они начинают умирать сразу после рождения. В таком критическом состоянии этого ребенка просто нужно спасти! И ты делаешь это. При открытой операции летальность крайне высокая. А вот, например, баллонное расширение, которое мешает ребенку, можно раскрыть эндоваскулярно – и он будет жить!
Что касается детей более старшего возраста, 2-3 лет, у которых есть дефекты перегородок, клапаны и стенозы, то для них такие операции – идеальный радикальный метод. Делается операция – и больной отправляется домой здоровым на второй день. Не надо вскрывать грудную клетку и проводить лишних вмешательств. Вся операция проходит через маленькое отверстие в паху или в руке.
- Какие операции с применением новейших эндоваскулярных методик сейчас находятся на первом месте?
- Самые прорывные вещи, которые сегодня выполняются, – это операции на аортальные клапаны. Первые 12 операций аортального клапана в России сделал я в 2009 году. С тех пор прошло 10 лет, моим пациентам было тогда по 80-85, и некоторые их них сейчас живы.
Чем хорош наш метод? У больных после 70-75 лет крайне высок риск замены клапана открытым доступом, но им врачи в этом отказывают из-за риска для здоровья. Именно для этих больных начали создаваться эндоваскулярные технологии, чтобы заменить клапан без вскрытия грудной клетки. Когда начали активно с этим работать, то поняли, что можно ставить и молодым людям.
В ближайшее время появится операция на митральном клапане. Пока ее нет в России, но, думаю, в ближайшее время мы тоже сможем ее выполнять.
- Правильно ли я понимаю, что хирург, который занимается сегодня эндоваскулярными операциями, должен обладать знаниями как хирурга, так и рентгенолога?
- По сути мы не являемся рентгенологами, мы только работаем в зоне ионизирующего облучения, в зоне рентгена, – больше ничего. Пациент находится на столе, рентгеновские лучи проходят через него, мы получаем изображение на мониторе. Таким образом, непосредственно к рентгенологам мы отношения не имеем, хотя длительное время нас именно таковыми и считали. Мы же считаем себя реальными хирургами.
7 лет - с 2002 по 2009 год - я стучал во все двери и добивался того, чтобы создать такую специальность в России. И я добился этого. С 2009 года существует специальность «эндоваскулярная диагностика и лечение», которая имеет такой же статус, как кардиохирургия, нейрохирургия, абдоминальная хирургия и другие. Сегодня нас приняли, нас признали. И в стране уже 1800-1900 специалистов в этой области. 700 тысяч больных проходят через наши руки, а через год мы прогнозируем, что их будет 1 миллион.
В 2017 году мы сделали 265 тысяч малоинвазивных операций. Такого количества никто не делает. В стране функционирует 550 рентген-операционных. С 2005 года я публикую материалы по эндоваскулярной хирургии и вижу огромный прогресс. Например, 12 лет назад нас было всего 200 человек. Сейчас, как я уже сказал, – 1800. В 2001 году мы проводили 4 тысячи операций по коронарному стентированию, в 2017 – уже 200 тысяч. Это все очень серьезные вещи. И, конечно, я тоже приложил к этому руку, поскольку нахожусь на острие этой специальности. Все это создавалось и развивалось с моим участием.
- Чем эндоваскулярный метод принципиально отличается от хирургического?
- Нам не нужен скальпель. Все делается через 1,5-2-миллиметровое отверстие в паху или в руке. На 2-3 день больной уже уходит домой. Не нужна реабилитация. Летальность крайне маленькая. Что еще нужно? Через очень маленькое отверстие можно совершить абсолютно все вмешательства на сердце и сосудах. Поэтому, естественно, это очень нравится и врачам, и больным.
- Насколько я знаю, вы делаете операции фактически каждый день…
- Да. Например, сегодня у меня было 6 операций. Это рабочий режим, хотя нормальным количеством можно считать 4. Максимально было 8, что, конечно, уже тяжело.
- Удается как-то морально отходить от рабочей деятельности? Расслабиться?
- К сожалению, у меня это не получается. Я прихожу домой и опять занимаюсь рабочими делами, на которые не хватает времени в связи с операциями и другой занятостью. Это, конечно, плохо. Я не умею отдыхать. Это мой минус. Снять нервное напряжение очень сложно.
- Получается, вы в любом случае «входите» в проблему каждого пациента?
- Конечно. А как же еще? Например, вчера было осложнение у больного, и я занимался им полночи. В итоге я спал сегодня полтора часа. Это не уникальный случай. Это наша работа.
- Как вы видите дальнейшее развитие кардиохирургии и эндоваскулярной хирургии?
- Каждый метод имеет свою историю и свои показания к применению. Кардиохирургия будет всегда, потому что есть определенные показания исключительно для кардиохирургии. Да, ряд вещей меняется. Кто мог подумать, что можно митральный клапан заменить без открытой операции?
Сегодня хирурги тоже работают над менее инвазивными технологиями. Это определенная альтернатива. Надо внедрять новые технологии и сопоставлять данные. Там, где результаты лучше, там побеждает метод.
С каждым годом повышается качество стентов – и мы получаем лучшие результаты. Хирургия будет всегда, в нашем Центре она дает отличные результаты! Тем не менее, все идет к минимальной инвазивности – это касается любого раздела современной хирургии. Тенденция распространяется в сторону эндоваскулярных технологий.