«Военная история моей семьи» - так называется наш проект, посвященный 75-летию Победы. В этот юбилейный год вишневцы - сотрудники НМИЦ хирургии им. А.В. Вишневского - рассказывают о своих близких родственниках старших поколений, которые прошли Великую Отечественную войну. Это теплые, захватывающие и в то же время очень драматичные повествования, основанные на семейных воспоминаниях. Первое принадлежит профессору Альфреду Аркадьевичу Звягину, старейшему сотруднику НМИЦ хирургии им. А.В. Вишневского.
Самое начало войны, мне - чуть больше года. Отец уходит на фронт – он врач медсанчасти полка. Его двоюродный брат Леонид - хирург (после войны – профессор кафедры хирургии 1-го Ленинградского медицинского института им. ак. И.П. Павлова). Уходят воевать братья и сестра матери.
Осенью 1941 года вокруг Ленинграда замыкается кольцо блокады. Под авиабомбами горят Бадаевские склады, где сосредоточены основные продовольственные резервы. В конце ноября по льду Ладожского озера прокладывают Дорогу жизни. Рацион постепенно уменьшается до 150 г эрзац-хлеба - сегодня такой кусочек лежит под стеклом в Музее обороны и блокады Ленинграда. Приходит зима – холод, голод, ежедневные налеты немецкой авиации. После одного из них мы вышли из бомбоубежища, и мама увидела, что нашего дома на Кирочной больше нет. Нас забрала к себе тетя Катя, мамина сестра.
От эвакуации многие ленинградские семьи отказывались, и мама тоже, - для нее это была дорога в неизвестность с годовалым ребенком на руках. Кроме того, все надеялись на лучшее. Но уезжает моя сестра - школьников эвакуировали с учителями, без родителей. Мама очень боялась, что мы ее потом никогда не найдем. Мой дядя Семен (солдат, транспортные войска – шофер на грузовике) по Дороге жизни доставляет в Ленинград продовольствие, а обратными рейсами вывозит людей на Большую землю.
Через несколько месяцев стало ясно, что нам тоже нужно уезжать, - другого спасения от голодной смерти не было. Наступала весна, Ладога таяла, многие машины уходили под лед и блокадники погибали. Одним из последних рейсов Семен вывозит нас из города. Мы едем в Удмуртию. Городок Можга, куда нас эвакуировали, был маленьким, с работой плохо, и мама с большим трудом устроилась в госпиталь санитаркой, ухаживать за ранеными солдатами. Это помогло нам выжить.
50-е годы. Помню один из праздников 9 мая - дед Григорий Григорьевич всегда собирал в этот день всю семью. Сам он на фронт не был призван по возрасту, работал в блокадном Ленинграде. Не уезжал. Один из его сыновей, Яков, погиб в начале войны под Белостоком. У другого, Романа, после тяжелого ранения плохо действуют левая рука и нога. Весь китель у дяди Романа - в орденах и медалях, в том числе он полный кавалер Ордена Славы. Дед поднимает первый тост - за Победу! Мы, дети, смотрим, как он выпивает бокал и беззвучно плачет. И сегодня, когда я слышу «День Победы - это праздник со слезами на глазах!», вспоминаю деда Григория Григорьевича.
Мой дядя Роман Григорьевич Ранков, 50-е годы
Сын Романа Григорьевича Ранкова Михаил и правнук Женя на шествии «Бессмертного полка». На портретах — братья моей мамы Роман Григорьевич и Семен Григорьевич. Тот самый дядя Семен, который вывез нас с ней по Дороге жизни из блокадного Ленинграда.
70-е годы. Я окончил 1-й Ленинградский медицинский институт, три года работал в Заполярье. Переехал в Москву (жена – москвичка), потом меня пригласили в Институт хирургии имени А.В. Вишневского. Я - анестезиолог-реаниматолог.
Директор Института – генерал-полковник медицинской службы, главный хирург Министерства обороны Александр Александрович Вишневский. Заведующие отделениями - профессора и ведущие хирурги - прошли через суровые годы войны, но относятся к нам, молодым врачам, как к сыновьям – требовательно, трепетно и с заботой.
2020-й. 75 лет Великой Победы. Мы, уже ветераны Института, вспоминаем наших учителей и руководителей – военных хирургов: профессоров Михаила Ильича Кузина, Доната Семеновича Саркисова, Тиграна Моисеевича Дарбиняна, Александра Семеновича Харнаса, Михаила Израилевича Шрайбера, Георгия Даниловича Вилявина, Николая Ивановича Краковского, Милия Николаевича Аничкова и других. Во многом благодаря им вот уже несколько десятилетий я могу называть Институт имени Вишневского своей второй семьей.